Он все-таки приперся. Несмотря на то, что я мало ему заплатил. Очень мало для такого артиста... А поет он неплохо.
После получасового выступления я пригласил его к себе в кабинет. Ничего особенного, я всегда плачу артистам после, и они это знают. Сергей поднялся со мной один, без охраны.
- Пить будешь? – спросил я уже разливая дорогой коньяк.
- Не, спасибо, на работе не пью.
- И все же я настаиваю, сегодня ДР моей дочери.
- Ну если только чуть-чуть… - сказал Серёня и нагленько развалился на диване, расставив свои конечности.
«Эх, Сережа Сережа, что же ты со мной делаешь!?...»
- Неплохо поешь, это редкость сегодня
- Не редкость, на корпаративах все поют вживую
- И все же… Еще? – Сергей уже вылакал свою порцию и теперь вертел пустой стакан в руках.
- Можно!)
«Ну вот, глазки уже заблестели» - отметил я про себя, наливая как можно больше, насколько это возможно при распитии таких напитков.
После 4 стакана я не выдержал и подошел к нему вплотную. Сережкин нос уткнулся прямо мне в промежность. Он поднял голову и вопросительно посмотрел на меня. Пьяными-пьяными глазами. А как хотелось, чтобы в них отражалось хоть что-нибудь!!
Я взял его за волосы и оседлал. Странно, но он совсем не сопротивлялся. И только когда я начал расстегивать рубашку он отпрянул и спросил:
- Ты охуел?!
- О, мы уже перешли на ты?)
- Чего ты хочешь?! – он попытался выбраться из-под меня, но куда уж там? Во мне около 98 кг литых мышц, в нем и 70 наверно нет…
- Тебя – сказал я с придыханием, вдавил это вырывающееся тело в диван и… «и» не получилось, он увернулся.
- Погодь, ты меня трахнуть хочешь?!
- Это грубо сказано, но в целом да - я старался говорить как можно нежнее, но в его глазах явно читался испуг. Лазарев тупо уставился на меня. И хоть выражение лица было уже потрезвее, алкоголь явно мешал ему соображать.
- Какой сложный мыслительный процесс… Боже, ты великолепен – промурлыкал я и продолжил расстегивать его рубашку.
- Не-не, постой… - он вновь начал вырываться - я не могу… я не это…
Он все-таки вырвался из-под меня и уполз на противоположную сторону дивана. На большее моего Серёньки не хватило.
- Я не могу так!
- Как «так»? Не хочешь так, пошли в спальню!
Мне это окончательно надоело. Я схватил его за шкирбан и поволок в соседнюю комнату, кинул на кровать и приказал:
- Раздевайся!
То ли от безысходности, то ли от страха он все же начал расстегивать и снимать брюки.
Я моментально стянул с себя все, что было, сорвал покрывало и затащил все еще пытающегося вырваться Лазарева в кровать. Сорвав эту его чертову рубашку я лег на Серёньку и начал покрывать его грудь поцелуями. Он все еще вырывался, но уже так, «для галочки». Его член встал, а дыхание стало учащенным и прерывистым. Но как только я добрался до его губ, он опять стал уворачиваться.
- Постой…
- Ну что еще!? - я готов был его задушить
- Я не могу…
- Да что ж ты ломаешься, как целка!? Сам только что разделся!
Он замолчал и уставился куда-то в сторону.
- Серёнь, что не так?
Я почему-то смягчился и успокоился, перестал его держать, но он уже и не вырывался.
Он посмотрел на меня и сказал совершенно трезвым голосом:
- Я не гей. (Еще рассказы - на xgay.ru). Я правда первый раз.
- У всех бывает первый раз…
- Я боюсь… - его губы высохли, голос совсем пропал... Такое милое создание сейчас лежало подо мной, трепеща всем телом и смотря на меня глазами, полными страха и понимания неизбежности действия. И все же он умолял меня этими глазами. Обожаю это чувство. Чувство полной власти над человеком, когда от меня зависит судьба кого-то, и каждой клеточкой ты чувствуешь его страх, его покорность.
- Иди сюда, глупенький. Не бойся, я буду очень-очень осторожен.
И (наконец-то «И!») я накрыл его страстным, жарким поцелуем. И он уже не уворачивался. Он почувствовал во мне нежность, ласку… И полностью открылся навстречу.
Я же сделал все, чтобы его «первый раз» запомнился надолго. Я покрывал его грудь сотнями и сотнями поцелуев, ласкал самое ценное и сокровенное. Он отвечал стонами и вздохами. Как же приятно, когда твои старания оцениваются!)
Почти без труда я разработал его дырочку, что позволило усомниться в его «первом разе», и почти сразу же, как я перешел к активным действиям, он кончил. А вслед за ним и я.
Мы рухнули на кровать. Уставшие, но жутко довольные. Серенька обнял меня и сказал то, что говорят многие после ночи со мной:
- Игорек, я тебя люблю! Нет, я тебя ОБОЖАЮ!
Эх, Сережка Сережка… А вот кому бы ты это сказал, если б не согласился на ничтожно маленький гонорар, не отправил бы водителя в машину, не выпил бы коньяк, не развалился бы у меня на диване в конце концов!? А теперь сам виноват. Ну что я мог ему ответить? У меня гарем мужиков, которые тоже меня «обожают» и боготворят. А я… А я сломал еще одну судьбу, за которую теперь в ответе. Мы в ответе за тех, кого приручили.
Поэтому я не сказал ему ничего. Придет время, сам узнает, поревнует, будет закатывать сцены.. А сейчас пусть спит. Так мило свернувшись калачиком и взяв в ладошку свое самое сокровенное, грея его, как ребятишки в детстве.
Боже, как же ты мне напоминаешь Филюшку!... Филюшка… Даже лежа в постели с таким жеребцом, я думаю о тебе, Киркоров. Скажу больше, я думаю о тебе постоянно, моя сладкая сволочь, мой ласковый диктатор.
Это было пятнадцатое день рождение моей дочери – единственной женщины в моей жизни. И у нее неплохой вкус. Как сказал когда-то Киркоров, Сережа идеален…во всем.
Мы еще не раз встречались с Лазаревым на различных тусовках. И потому, как он на меня смотрел, по бугорку в промежности, по его вечным намекам встретиться или съездить куда-нибудь, я могу с уверенностью сказать, что это была не последняя наша ночь.
P.S. Филипп, и не бей меня за такую маленькую измену) Сережка на самом деле идеален.