Он все-таки приперся. Несмотря на то, что я мало ему заплатил. Очень мало для такого артиста... А поет он неплохо.

После получасового выступления я пригласил его к себе в кабинет. Ничего особенного, я всегда плачу артистам после, и они это знают. Сергей поднялся со мной один, без охраны.

- Пить будешь? – спросил я уже разливая дорогой коньяк.

- Не, спасибо, на работе не пью.

- И все же я настаиваю, сегодня ДР моей дочери.

- Ну если только чуть-чуть… - сказал Серёня и нагленько развалился на диване, расставив свои конечности.

«Эх, Сережа Сережа, что же ты со мной делаешь!?...»

- Неплохо поешь, это редкость сегодня

- Не редкость, на корпаративах все поют вживую

- И все же… Еще? – Сергей уже вылакал свою порцию и теперь вертел пустой стакан в руках.

- Можно!)

«Ну вот, глазки уже заблестели» - отметил я про себя, наливая как можно больше, насколько это возможно при распитии таких напитков.

После 4 стакана я не выдержал и подошел к нему вплотную. Сережкин нос уткнулся прямо мне в промежность. Он поднял голову и вопросительно посмотрел на меня. Пьяными-пьяными глазами. А как хотелось, чтобы в них отражалось хоть что-нибудь!!

Я взял его за волосы и оседлал. Странно, но он совсем не сопротивлялся. И только когда я начал расстегивать рубашку он отпрянул и спросил:

- Ты охуел?!

- О, мы уже перешли на ты?)

- Чего ты хочешь?! – он попытался выбраться из-под меня, но куда уж там? Во мне около 98 кг литых мышц, в нем и 70 наверно нет…

- Тебя – сказал я с придыханием, вдавил это вырывающееся тело в диван и… «и» не получилось, он увернулся.

- Погодь, ты меня трахнуть хочешь?!

- Это грубо сказано, но в целом да - я старался говорить как можно нежнее, но в его глазах явно читался испуг. Лазарев тупо уставился на меня. И хоть выражение лица было уже потрезвее, алкоголь явно мешал ему соображать.

- Какой сложный мыслительный процесс… Боже, ты великолепен – промурлыкал я и продолжил расстегивать его рубашку.

- Не-не, постой… - он вновь начал вырываться - я не могу… я не это…

Он все-таки вырвался из-под меня и уполз на противоположную сторону дивана. На большее моего Серёньки не хватило.

- Я не могу так!

- Как «так»? Не хочешь так, пошли в спальню!

Мне это окончательно надоело. Я схватил его за шкирбан и поволок в соседнюю комнату, кинул на кровать и приказал:

- Раздевайся!

То ли от безысходности, то ли от страха он все же начал расстегивать и снимать брюки.

Я моментально стянул с себя все, что было, сорвал покрывало и затащил все еще пытающегося вырваться Лазарева в кровать. Сорвав эту его чертову рубашку я лег на Серёньку и начал покрывать его грудь поцелуями. Он все еще вырывался, но уже так, «для галочки». Его член встал, а дыхание стало учащенным и прерывистым. Но как только я добрался до его губ, он опять стал уворачиваться.

- Постой…

- Ну что еще!? - я готов был его задушить

- Я не могу…

- Да что ж ты ломаешься, как целка!? Сам только что разделся!

Он замолчал и уставился куда-то в сторону.

- Серёнь, что не так?

Я почему-то смягчился и успокоился, перестал его держать, но он уже и не вырывался.

Он посмотрел на меня и сказал совершенно трезвым голосом:

- Я не гей. (Еще рассказы - на xgay.ru). Я правда первый раз.

- У всех бывает первый раз…

- Я боюсь… - его губы высохли, голос совсем пропал... Такое милое создание сейчас лежало подо мной, трепеща всем телом и смотря на меня глазами, полными страха и понимания неизбежности действия. И все же он умолял меня этими глазами. Обожаю это чувство. Чувство полной власти над человеком, когда от меня зависит судьба кого-то, и каждой клеточкой ты чувствуешь его страх, его покорность.

- Иди сюда, глупенький. Не бойся, я буду очень-очень осторожен.

И (наконец-то «И!») я накрыл его страстным, жарким поцелуем. И он уже не уворачивался. Он почувствовал во мне нежность, ласку… И полностью открылся навстречу.

Я же сделал все, чтобы его «первый раз» запомнился надолго. Я покрывал его грудь сотнями и сотнями поцелуев, ласкал самое ценное и сокровенное. Он отвечал стонами и вздохами. Как же приятно, когда твои старания оцениваются!)

Почти без труда я разработал его дырочку, что позволило усомниться в его «первом разе», и почти сразу же, как я перешел к активным действиям, он кончил. А вслед за ним и я.

Мы рухнули на кровать. Уставшие, но жутко довольные. Серенька обнял меня и сказал то, что говорят многие после ночи со мной:

- Игорек, я тебя люблю! Нет, я тебя ОБОЖАЮ!

Эх, Сережка Сережка… А вот кому бы ты это сказал, если б не согласился на ничтожно маленький гонорар, не отправил бы водителя в машину, не выпил бы коньяк, не развалился бы у меня на диване в конце концов!? А теперь сам виноват. Ну что я мог ему ответить? У меня гарем мужиков, которые тоже меня «обожают» и боготворят. А я… А я сломал еще одну судьбу, за которую теперь в ответе. Мы в ответе за тех, кого приручили.

Поэтому я не сказал ему ничего. Придет время, сам узнает, поревнует, будет закатывать сцены.. А сейчас пусть спит. Так мило свернувшись калачиком и взяв в ладошку свое самое сокровенное, грея его, как ребятишки в детстве.

Боже, как же ты мне напоминаешь Филюшку!... Филюшка… Даже лежа в постели с таким жеребцом, я думаю о тебе, Киркоров. Скажу больше, я думаю о тебе постоянно, моя сладкая сволочь, мой ласковый диктатор.

Это было пятнадцатое день рождение моей дочери – единственной женщины в моей жизни. И у нее неплохой вкус. Как сказал когда-то Киркоров, Сережа идеален…во всем.

Мы еще не раз встречались с Лазаревым на различных тусовках. И потому, как он на меня смотрел, по бугорку в промежности, по его вечным намекам встретиться или съездить куда-нибудь, я могу с уверенностью сказать, что это была не последняя наша ночь.

P.S. Филипп, и не бей меня за такую маленькую измену) Сережка на самом деле идеален.